пятница, 3 августа 2012 г.

Любовь в окопах

Сегодня хочу предложить, так сказать заметки на полях или мысли вслух, историю одного солдатского письма предоставленную Бочаровым Анатолием Николаевичем.

"Кое-как прочитав полуистлевшие листки, в большинстве своём лишь догадываясь о написании слова по смысловому содержанию фразы, я долго, в течение месяца, был под впечатлением - не мог солдат, под свистом пуль и разрывов снарядов писать такое… Впрочем всё по порядку… Высотка эта за послевоенное время заросла берёзками плотно, почти полностью скрыв шрамы войны – окопы, воронки от разрывов снарядов. Окончательный мазок нанесла густая трава. В траве ползали букашки, пробегали, вильнув хвостиком ящерицы. Казалось бы, этот подлесок должен радовать глаза и приглашать прилечь для отдыха в тенистую прохладу. Но, приглядевшись, в траве можно увидеть мотки колючей проволоки, ржавые сапёрные лопатки, пробитые пулями каски. Постояв пару минут среди берёзок начинаешь чувствовать угнетение, взгляды и вздохи за спиной. Мне казалось, что с моей психикой что-то не в порядке и нужно ехать к соответствующим эскулапам. Но такое же состояние и у моих товарищей. Начинаем работать металлоискателем, и с первых же метров земля начинает издавать стон – её тело нашпиговано металлом. Наша лопата сразу уткнулась во что-то объёмное металлическое.
С осторожностью, не спеша достаём не взорвавшуюся миномётную мину калибра 82 мм. Увеличивая раскоп, вынимаем из тела земли множество осколков, стреляный гильзы. Постепенно вырисовывается профиль окопа. Гильзы, гильзы… Гильзы наши, советские. По всем признакам здесь была пулемётная точка. Продолжаем разрабатывать окоп. Вот и ниша, а в ней пустые пулемётные ленты, связка гранат, приготовленная для броска под гусеницы вражеского танка. Больше не использованных боеприпасов нет, но с правой стороны ниши лежит предмет, похожий на офицерский планшет. Тут уж нужна не только осторожность, а сверх осторожность, сверх внимательность. Планшет заворачиваем в светонепроницаемый материал – его содержимое будем исследовать в палатке при свете фонариков. Продолжаем работу металлоискателем и щупами перед окопом. Осколков множество, но в одном месте более сильный сигнал, видимо там крупный по размеру металлический предмет. Проверка щупом показывает наличие явно костных останков в нескольких местах на глубине не более 20-30 сантиметров. Спустя несколько часов были полностью вскрыты останки трёх немецких солдат и одного нашего офицера,- наличие знаков на рукаве указывало на то, что это политрук. Это была рукопашная схватка – у немцев жетоны целые, значит, они не были похоронены. Один вражеский солдат был убит сапёрной лопаткой, так как она лежала на груди и несколько рёбер сломаны. Второй солдат был убит штыком – кусок штыка длинной пять сантиметров застрял в крестце. У третьего вражеского солдата был разбит череп. Останки нашего офицера… Череп пробит немецким ножом, и к тому же прострелен насквозь – стреляли с близкого расстояния, две пули застряли в десятом позвонке и одна в правой коленной чашечке. Застрявшие в позвонке пули указывают на то, что выстрелы были произведены с близкого расстояния и сзади. Общая картина прояснилась – в этом месте была пулемётная точка (наличие множества стрелянных гильз, пустая пулемётная лента), солдаты пулемётного расчёта были ранены и отправлены в госпиталь или погибли и похоронены в тылу, а для отражения атаки немцев в бой вступил политрук. Видимо, не мало положил он врагов из пулемёта и ещё троих в рукопашной схватке, что немцы, по видимому, раненого, добивали с жестокостью и злостью. Это они выполняли приказ командования – «мало убить русского солдата, его нужно ещё и свалить». И ещё один вывод мы сделали – враг не прошёл, так как оставил своих солдат не похороненными. Выбили врага с этой высоты. Стояли на смерть наши воины. Мне не очень часто приходится работать в полевых условиях, и мне было страшно, и в тоже время гордость испытывал за русского солдата. Такие же чувства были и у моих товарищей, которые не один год поднимают останки наших солдат, устанавливают их имена и с воинскими почестями хоронят на Мемориалах Славы. Вечером мы расположились в палатке (в тесноте, но всем интересно узнать имя политрука, чтобы сообщить о последнем подвиге родным) для изучения содержимого офицерского планшета. Забегая вперёд, скажу – имя политрука установить не удалось, так как не было документов, а были лишь треугольники писем. Одно письмо было явно от женщины с размытыми от времени и не архивного хранения почтовыми штемпелями и три не отправленных письма. Мы пытались прочитать адрес, но удалось лишь следующее:- Ро…. обла… Ре… район село …ое. Г…вой …не Ник… Как видно, привязки к конкретному адресу нет. Область может быть и Ростовская и Ровенская. Районов же и вовсе большее количество – Ремонтненский, Решетиловский, Резекненский и так далее. Село вообще не поддаётся расшифровке. Фамилия также не конкретизируется, да и может быть по мужу или девичья.  

«Г.И.Н.…Для сохранения психики и душевного равновесия буду разговаривать с тобой эпистолярным жанром, то есть, письм(ами). Буду писать тебе в свободное время. Отправлять письма, конечно, некуда. По последним сводкам знаю, что немцы окуп(ировали) много наших городов и сёл и хотят (зах)ватить Кавказ. Но, выплеснув на бумагу свои мысли и слова к тебе, мне станет легче на душе. Может на языке психиатров это есть первый признак сумасшествия? Пусть даже и так…» В правом верхнем углу каждого письма написанные каллиграфическим почерком, более крупнее, стоят три буквы – Г.И.Н. Если сопоставить с адресом, то это инициалы девушки, которой пишет письма офицер. Гитлеровские войска рвались к кавказской нефти в августе 1942 года и бои на высотке, где найдены письма, велись первые две недели августа. И тогда можно смело предполагать, что защитник отечества, пишет письма в Ростовскую область.

« …Роднулечка, крохотулечка моя, нежненькая, я скучаю по тебе. Как жаль, что стёрся твой пот, который оставался при прощании... Миленькая моя! Я как вспоми(наю) тебя – у меня сердце стукает и гудит, кажется, сейчас выскочит из гр(уди) и поскачет по пыльной дороге к тебе на встречу...» Из архивных материалов известно, что на этой высотке велись жесточайшие бои в течение двух недель, и об этом говорят многочисленные осколки и не взорвавшиеся снаряды. Свистят пули, сметает всё на своём пути шрапнель, осколки мин, снарядов и бомб ломают всё на своём пути, а тут пишут письма… В любую секунду может погибнуть, а он пишет о любви… Может это придавало сил и терпения, мужества и отваги при отражении вражеских атак. Из этого отрывка письма можно сделать осторожный вывод – мобилизован не так давно (упоминается пот, пыльная дорога) – не ранее весны. И можно даже предположить, что срочную службу проходил до войны, до войны же окончил курсы подготовки офицеров и последнее время работал на руководящей должности ( не мобилизован в первые дни войны). Мы с ребятами пришли к выводу, что возраст бойца от 25 до 30 лет. В письмах не упоминается о детях, нет обращения, свойственных мужу и жене.

«…Пишу, пишу и не перечитываю, и не корректирую, так как мозгами ничего не соображаю – всё идёт от сердца к кончикам пальцев, которые и двигают ручку. Смотрю и думаю, что это карандаш мельтешит…»

«…Наверное, мы уже с тобой не увидимся… Позволь лишь мне любить тебя такой, какая ты есть, видеть тебя во снах своих коротких и суматошных… Сегодня наши танки пытались сбить фашистов с ближайшей высотки. Два наших танка были подбиты, а один разлетелся на куски от взрыва снарядов в танке…» Стрелковые части несут большие потери, немцы отбили нашу танковую атаку и в письме появляется строчка «наверное, мы уже с тобой не увидимся». И опять нет слов о детях. Значит это не муж и жена, а просто влюблённые сердца и фамилия офицера может начинаться не обязательно на букву «Г», а на любую букву. На другой день мы обследовали соседнюю высотку, и нашли люк башни танка и переднюю броневую плиту танка Т-34. Они использовались немцами для создания огневой точки, прикрывали пулемётчиков.

«…Скучаю за тобой, снишься ты мне. Приходится стойко переносить все тяготы и лишения разлуки. За что мне Бог назначил такие страдания? Я готов пройти всё, лишь бы знать, что у тебя всё хорошо, может… Ты одна у меня, мне другая не нужна… а если звёзды соизволят, то и увидеть твои глаза-озёра, губки-бантики, шейку точёную…» Имя воина мы вряд ли когда узнаем, но оно занесено в особых книгах на небесах. Упокоилась его душа, выполнив свой долг перед нами. Я лишь выполняю свой долг перед ним, напомнив тебе, читатель, о чувстве, которое сильнее смерти – о любви. Любите, будьте любимы и помните о тех, кто дал нам возможность испытывать эти чувства."

Комментариев нет: